Мегин Келли: Лицом к лицу с президентом России Владимиром Путиным - NBC News, США

Мегин Келли: Господин Президент, Вы несколько раз говорили о том, что Россия никак не вовлечена во вмешательство в президентские выборы, включая пленарное заседание Петербургского экономического форума. Однако в США считают, что вы это сделали. Есть 17 агентств в области безопасности, которые так утверждают, демократы, республиканцы, все комитеты, которые видели секретные материалы, говорят, что это так. Они что, все врут?

Владимир Путин: Они введены в заблуждение и не анализируют информацию в полном объеме. Я ни разу не видел каких-то прямых доказательств вмешательства России в президентские выборы в США.

Мы говорили об этом и с бывшим Президентом Обамой, мы говорили с некоторыми другими официальными лицами — никто никогда не предъявил мне никаких прямых доказательств.

Когда мы говорили с Президентом Обамой на этот счет — это Вам лучше у него спросить — думаю, что он Вам скажет, что он тоже уверен в этом, но, когда мы с ним говорили, я увидел, что и он засомневался. Я, во всяком случае, так увидел.

Я уже Вам говорил, могу повторить, что сегодняшние технологии таковы, что конечный адрес можно так закамуфлировать, что никто не поймет происхождение этого адреса. И наоборот, можно так подставить любую структуру, любого человека, что все будут думать, что именно он является источником той или иной атаки. Современные технологии — очень изощрённые, тонкие и позволяют это сделать. Когда мы это поймем, мы избавимся от всяких иллюзий. Это во-первых.

Во-вторых, глубоко убежден, что никакое вмешательство извне ни в одной, даже в самой маленькой стране, а уж тем более в такой большой, великой державе, как Соединенные Штаты, не может повлиять на конечный результат выборов. Это невозможно.

— А другая сторона говорит, что всего 70 тысяч голосов изменили результат выборов. И это не так уж сложно — повлиять на 70 тысяч голосов.

— Конституция Соединенных Штатов и избирательное законодательство построены таким образом, что за кандидата может проголосовать большее количество выборщиков, за которым стоит меньшее количество избирателей. И такие случаи в истории Соединенных Штатов бывают. Правда?

Поэтому если уж говорить о какой-то социально-политической справедливости, то нужно, видимо, менять это избирательное законодательство, довести дело до того, чтобы прямым тайным голосованием избирался глава государства и был прямой подсчёт, который можно легко проконтролировать. Вот и все. И не нужно ни на кого ссылаться и винить кого бы то ни было в своих бедах тем, кто выборы проиграл.

Теперь, если эту страничку все-таки перевернуть, я Вам скажу то, о чем Вы наверняка должны знать: я никого не хочу обидеть, но Соединенные Штаты везде, по всем миру активно вмешиваются в выборные кампании других стран. Вам это разве неизвестно?

Поговорите, только так, чтобы (насколько это возможно для Вас) убедить людей в том, что Вы не будете предавать это огласке. Вот куда пальцем на карту мира ни ткнешь, везде Вам будут жаловаться на то, что американские официальные лица вмешиваются в их внутренние политические процессы.

Поэтому если кто-то, я не говорю, что это мы (мы не вмешивались), но если кто-то каким-то образом влияет, или пытается влиять, или как-то участвует в этих процессах, то уж тогда Соединенным Штатам не на что обижаться. Кто это нам говорит, кто это обижается на нас за то, что мы вмешиваемся? Вы сами постоянно вмешиваетесь.

— Как оправдание звучит.

— Это звучит не как оправдание, это звучит как констатация факта. Каждое действие имеет соответствующее противодействие. Но, повторяю, нам это и не нужно делать, я ведь Вам говорил об этом неслучайно — и Вам, и другим представителям средств массовой информации — и недавно во Франции говорил то же самое: президенты приходят и уходят, даже партии меняются у власти, а основная политическая линия не меняется. Поэтому по большому счёту нам всё равно, кто будет во главе Соединенных Штатов, мы примерно знаем, что будет происходить. И в этой связи нам, даже если бы было желание, смысла-то нет вмешиваться.

— Вы говорили, что Россия никак не связана с вмешательством в американские выборы, и на этой неделе Вы вдруг говорили о каких-то патриотических хакерах. Почему Вы сейчас начали об этом говорить, о патриотических хакерах, которые могут как-то действовать?

— Просто меня французские журналисты спросили об этих хакерах. А я так же, как и им, и Вам могу сказать: хакеры могут быть где угодно, они могут в России быть, в Азии, в той же Америке, в Латинской Америке. Это могут быть хакеры, кстати сказать, в Соединенных Штатах, которые очень ловко и профессионально перевели, как у нас говорят, «стрелку» на Россию. Вы не можете себе такого допустить? В ходе внутриполитической борьбы им было по каким-то соображениям удобно выдать эту информацию. Они ее выдали, сославшись на Россию. Такого Вы себе представить не можете? Я могу.

Давайте вспомним убийство президента Кеннеди. Ведь существует версия, что убийство президента Кеннеди организовали спецслужбы Соединенных Штатов. Если эта версия верна, а этого исключить нельзя, то чего же проще в сегодняшних условиях, используя все технические возможности спецслужб, организовать какие-то атаки соответствующим образом, сославшись ещё и на Россию. А что, разве кандидата от Демократической партии так все любят в Соединенных Штатах? Что, это уж такой популярный человек был? И у этого кандидата тоже были свои политические оппоненты и противники.

— Давайте пойдем дальше. Специальный совет был назначен для того, чтобы исследовать связи между вашим Правительством и кампанией Трампа. Вы сказали, что посол Кисляк просто выполнял свою работу. А что же все-таки обсуждалось на этих заседаниях?

— Не было никаких заседаний. Понимаете, заседаний никаких не было. Я, когда это увидел, просто рот открыл.

— То есть встреч между господином Кисляком и кем-нибудь из штаба Трампа не было?

— Понятия не имею. Говорю Вам совершенно откровенно. Я не знаю. Это текущая работа посла. Вы думаете, что послы со всего мира и из Соединенных Штатов мне каждый день докладывают, с кем он встречаются, что обсуждают? Бред какой-то. Вы понимаете, о чем Вы спрашиваете или нет?

— Вы же его босс, Вы же его начальник.

— Начальник — Министр иностранных дел. Вы думаете, что у меня есть время каждый день общаться с нашими послами во всем мире, что ли? Чушь какая-то. Неужели Вы не понимаете, что это чушь? Я даже не знаю, с кем он там встречался.

Если бы было что-нибудь выдающееся, из ряда вон выходящее, он бы, конечно, доложил министру, министр — мне. Ничего подобного не было.

— С тех пор как это случилось Вы говорили с послом о том, что же обсуждалось с Кушнером, с Майклом Флинном, с кем-то ещё из штаба?

— Нет, не говорил.

— Вам не было интересно?

— Нет, потому что, если бы было что-то значимое, он бы доложил министру, министр доложил бы мне. Никаких докладов не было. Текущая, ничего не значащая работа, не имеющая никаких, может быть, даже перспектив.

Просто кто-то решил к этому прицепиться и избрал это как линию атаки на действующего Президента. Это не наше дело, это ваши там внутриполитические разборки. Занимайтесь ими сами.

Ничего, не о чем говорить. Даже не было какого-то конкретного обсуждения по санкциям или ещё по чему-то. Для меня просто удивительно: вы на голом месте сделали сенсацию и превратили ее в инструмент борьбы с действующим Президентом. Знаете что? Вы — просто такие изобретательные люди там, такие молодцы. Вам скучно жить, видимо.

— Наверное, Вы слышали, что там исследуют то, что Джаред Кушнер — родственник Президента — с Кисляком в декабре обсуждал обратный канал коммуникаций между штабом Трампа и российским Правительством, и было предложение со стороны Кушнера, что они могут это сделать в российском консульстве или посольстве, могут использовать российское оборудование для связи, чтобы такая связь имела место. И чтобы разведка США этого не слышала. Вы думаете, что это хорошая идея?

— У России не было никаких каналов ни с одним из штабов кандидатов в президенты США. Никаких. Россия никаких каналов не создавала и ни с кем не имела никаких каналов. Возможно, были какие-то официальные контакты со штабами всех кандидатов, это нормальная дипломатическая практика.

— Было предложение господина Кушнера, как бы Вы его оценили?

— Я не знаю о таком предложении. Ко мне такое предложение не поступало.

— Господина Флинна Вы знали, он приезжал сюда на ужин, есть фотография, которая распространяется в американских СМИ. Какие у Вас были отношения с господином Флинном?

— У меня с Вами лично — гораздо более близкие отношения, чем с господином Флинном. Мы с Вами вчера встречались вечером, мы с Вами сегодня целый день вместе работали, сейчас опять встречаемся.

Когда я пришел на мероприятие нашей компании Russia Today и сел за стол, рядом сидел какой-то господин с одной стороны, с другой стороны кто-то еще сидел, потом я выступил, ещё о чём-то поговорили, я встал и ушёл.

И потом мне сказали: «Вы знаете, это американский гражданин, он тем-то занимался, он раньше в спецслужбах работал, а теперь он занимается тем-то и тем-то». Я сказал: «Ну и хорошо, вы с ним как-то сотрудничаете?» — «Нет, мы его просто пригласили как одного из гостей». Я говорю: «Ну и молодцы, слава богу». Все!

Я с ним даже практически не разговаривал. Я с ним только поздоровался, сел рядом, потом попрощался, встал и ушел. Вот и все мое знакомство с господином Флинном. Вот если у нас с Флинном был такой контакт, а с Вами — целый день, Флинна уволили с работы, а Вас нужно просто арестовать и посадить в тюрьму.

— Многие американцы слышат имя «Владимир Путин». Они думают, что он управляет страной, которая погружена в коррупцию; страной, где журналистов, которые критически высказывают свою точку зрения, убивают; страной, где диссиденты могут оказаться в тюрьме, или еще что-то похуже. Тем, кто так думает, что бы Вы могли сказать?

— Я хочу сказать, что Россия развивается по демократическому пути. Это — безусловно, и в этом не должно быть ни у кого никаких сомнений. То, что у нас происходит в ходе какой-то внутриполитической борьбы, еще каких-то событий означает, что происходит нечто, что характерно и для других стран, ничего в этом не вижу необычного.

У нас собираются митинги оппозиции, у нас люди имеют право высказывать свою точку зрения. Да, если люди в ходе выражения своего собственного мнения нарушают действующее законодательство, действующий закон, то тогда, конечно, правоохранительные органы стараются навести порядок.

Обращаю Ваше внимание на то, о чем я говорил недавно, будучи во Франции, да и в общении с другими своими коллегами из Европы. Наша полиция, слава богу, — пока, во всяком случае — не применяет ни дубинки, ни слезоточивый газ, ни другие крайние меры наведения порядка, что мы часто видим в других странах, в том числе и в Соединенных Штатах.

Что касается оппозиции. Давайте вспомним движение Occupy Wall Street, где оно теперь? Правоохранительные органы и специальные службы Соединенных Штатов разобрали его на колесики и растворили. Я же не задаю Вам вопрос: как у вас с демократией в Соединенных Штатах? Тем более что избирательный закон еще далек от совершенства в Соединенных Штатах. Почему вы считаете себя вправе задавать нам такие вопросы, причем постоянно, заниматься морализаторством и учить нас жить?

Мы готовы прислушиваться к нашим партнерам, мы готовы прислушиваться к оценкам тогда, когда это делается доброжелательно, с целью наладить контакт, создать единую атмосферу, посвятить себя служению единым ценностям, но мы абсолютно не принимаем, когда подобные вещи используются в качестве инструментов политической борьбы. Хочу, чтобы все об этом знали. Вот в этом и есть наш месседж.

— Были вопросы в Америке относительно финансов Дональда Трампа, он декларацию обнародовал, есть какое-то секретное досье, как говорят. Он говорит, что это фальшивка. Но там говорится, что есть какой-то шантаж со стороны русских, какие-то были коммуникации между Кремлем и штабом Трампа. Все это вынуждает американцев спрашивать: «А есть у вас какие-то сведения, дискредитирующее Президента Тампа?»

— Просто очередная ерунда. Откуда у нас какая-то информация? У нас что, были с ним какие-то особые отношения? Вообще никаких отношений не было. Он приезжал в Москву в свое время. Вы знаете, я с ним не встречался.

Много к нам приезжает американцев. Вот сейчас, по-моему, представители из ста американских компаний приехали в Россию. Вы что думаете, я с каждым представителем американской компании встретился?

Вы, наверное, видели, как я зашел в зал, где сидят наши коллеги. Я считаю их нашими друзьями, они все работают в России, причем многие работают много лет. Они — инвесторы, руководители крупнейших американских компаний, они заинтересованы в совместной работе.

И слава богу, мы, конечно, будем приветствовать каждого из них. И каждого из них мы считаем своим другом, и будем помогать им в реализации их планов в России. Будем стараться вести дело к тому, чтобы они работали здесь успешно и прибыльно.

Их что, всех за это надо арестовать потом, что ли? Вы что, с ума посходили? А как же свобода экономики? Как же права человека? Вы что же, думаете, мы на каждого из них сейчас компромат, что ли, собираем? Вы в своём уме или нет?

— Последний вопрос. Мы в Санкт-Петербурге провели уже около недели. И почти каждый человек, которого мы встречали на улице, говорит, что они уважают Вас, потому что, по их мнению, Вы вернули России ее достоинство. Вы вновь сделали Россию уважаемой всеми. Вы руководите этой страной на протяжении 17 лет. Скажите, это как-то на Вас сказалось лично?

— Надеюсь, что нет.

Что я чувствую? Я чувствую прямую, живую связь с этой землёй, с историей, со страной. Вот Вы сказали, что в Петербурге уже несколько дней. Мы вчера разговаривали с Премьер-министром Индии, он посещал Пискаревское мемориальное кладбище, где похоронено примерно 400 тысяч ленинградцев, как правило, мирных жителей, которые погибли во время Второй мировой войны в блокаде. Они умерли от голода. И в одной из могил похоронен мой старший брат, которого я никогда не видел, и я никогда не забуду об этом — так же как и то, в каком состоянии была наша страна в начале 90-х годов.

Мы с Вами сегодня дискутировали в ходе разговора, но у нас в разы с этого времени: с 2000 года по сегодняшний день… У нас очень много проблем, и даже порог бедности немного сейчас стал хуже, чем мы планировали. Ситуация будет исправляться, я уверен. Но все-таки у нас в разы выросла реальная заработная плата населения, в разы выросла пенсия.

Экономика стала совсем другой в целом: изменился объем, почти в два раза выросла экономика по объемам, и качество ее меняется. Не так быстро, как нам бы хотелось, но структура меняется. У нас сегодня — совершенно другие Вооруженные Силы по сравнению с тем, что было, скажем, 15 лет тому назад.

И все это, конечно, включая и нашу великую историю, культуру, всё это, а не только то, что мы видим сегодня, у подавляющего большинства граждан России вызывает гордость за свою страну.

— Господин Президент, спасибо большое.